О «Последнем адресе», камнях преткновения и о разнице между памятью и памятниками

В «Московских кухнях» Юлия Кима есть такие строчки: В любом из здешних мест, куда ни оглянёшься, ставь свечу и крест, и ты не ошибёшься. В одной Москве большой террор выхватил от семей, из жизни около сорока тысяч человек. До сегодняшнего дня в память о жертвах репрессий на домах не было мемориальных табличек, говорящих нам: здесь их последний адрес. Инициатива, которая латает этот провал в памяти, так и называется - «Последний адрес». Суть проста: жители домов по собственному почину устанавливают таблички с именами уведенных отсюда на казнь. Сведения об адресах – поулично, в алфавитном порядке собраны в базе «Мемориала». Заказчики оплачивают изготовление и установку памятного знака, это примерно четыре тысячи рублей. Автор идеи, журналист и изд

О выставке «Право переписки» и о свободе в письмах и рисунках

Посетители выставки в «Мемориале» словно попадают внутрь большого посылочного ящика, ведь и сами лагерные письма 1920-80-х годов говорят о внутренней стороне жизни ГУЛАГа. Записки и рисунки заключенных с грифами и штемпелями рассказывают наш двадцатый век с его повседневным опытом несвободы и ее будничным ужасом. Автор экспозиции, художник и архитектор Юрий Аввакумов поясняет: выставка сконструирована в форме стандартной почтовой посылки, кто помнит и знает – ящика 35х25х20 см из фанеры и бруска, обтянутого бязью и подписанного чернильным карандашом. Посылка и послание – однокоренные слова. Посылка – бытовой представитель послания соборного. Посылки слали в лагерь, не наоборот. Выставка – это не посылка в лагерь,  это послание тем, кто в тюр

О том, что делать 29 октября, а также о том, что до сих пор не удалось назвать и половины замученных и расстрелянных в одной лишь Москве

Миллионы людей погибли от рук палачей в годы сталинских репрессий. В лагерях же побывал, буквально, каждый третий. А моей семьи это страшное колесо не коснулось. Вот так, проехало мимо. Погиб не то двоюродный, не то троюродный дедушка. Дедушкой он, правда, был очень условным - в 20 лет его и двух его товарищей, таких же желторотых, расстреляли по делу «Союза борьбы за дело революции». Расстреляли по-глупому, в 1952-м уже году. В детстве, помню, взрослые предпочитали об этом не говорить. Казалось, тема эта - какая-то не совсем приличная. Вот что ему не сиделось, в самом деле? Зачем полез? Еще и сестру потащил за собой, хорошо хоть только в лагерь... Получил, вроде как считалось, по заслугам. Вот что говорил о себе на следствии  двоюродный мой как бы дедушка Б