О вреде юбилейного мышления и о том, зачем простым гражданам вспоминать свое прошлое

Неправда, что Историю придумали в Академии наук. Ее изобрели мы. В самом деле, ведь это мы открываем сайты, снимаем кино, публикуем архивы и так горячо обсуждаем вековую давность, как если бы сами ее пережили. Почему именно сейчас, а не лет 30 назад, когда отворились архивы? Дело, мне кажется, в том, что в конце 1980-х на нас обрушилось слишком много информации. Нас раздавило, размазало, мы захлебнулись и изошли на пузыри. А пузыри это не История, а продукт брожения. Умов. Тот броуновский разбег мысли не привел к единому знаменателю: общество в целом оставалось равнодушным к истории и вообще – равнодушным. Потихоньку забывало и забывалось. Мы по отдельности - очень smart, соображаем молниеносно, как суперкомпьютер. Мы вместе - допотопная кувалда, тугая и неповоротлива

В доме-музее поэта Вордсворта, Грасмир, графство Камбрия

У нас английский поэт Вордсворт известен куда меньше Байрона, на родине — наоборот. Хотя Пушкин именно про него сочинил «Суровый Дант не презирал сонета…», а также превозносил Вордсворта за то, что тот писал «языком честного простолюдина» и сближал поэзию с разговорной речью. Половина стихов Вордсворта выглядит так. Поэт выходит из дома [1] и слушает рассказы встречных сельчан. Ему попадаются: Покинутая индианка, Странствующий старик, Сумасшедшая мать и Слабоумный мальчик. Мальчика послали в город за подмогой, а он отпустил поводья и всю ночь коняга везёт его не туда. Старик идёт в больницу проститься с сыном. Не умеющая считать девочка [3], живущая при кладбище, рассказывает, что из её семьи двое умерли, двое уплыли, двое уехали в деревню, но вместе