"Далекий друг, пойми мои рыданья" Афанасия Фета

Широко известно следующее четверостишие Афанасия Фета: Не жизни жаль с томительным дыханьем, Что жизнь и смерть? А жаль того огня, Что просиял над целым мирозданьем, И в ночь идет, и плачет, уходя. Можно даже сказать, это четверостишие бытует, то есть используется в повседневной жизни как клише. Когда нужно изящно выразить чужими хрестоматийными словами всем нам близкую идею быстротечности и никчемности плотской жизни в комплекте с идеей возвышенного служения так называемой "души". Бытовало оно, изящно и безобидно, и в моей голове тоже, пока я не осмелился выяснить, что этому четверостишию предшествует. Оказалось, предшествуют еще четыре строфы. В них лирический герой обращается к давней подруге, чей голос преследует его в сновидениях. Таинственные звуки во сне ― э

О том, что нужно верить в торжество правды и добиваться ее

  Николай Заболоцкий. Метаморфозы. ОГИ, 2015   Как мир меняется! И как я сам меняюсь! Лишь именем одним я называюсь, На самом деле то, что именуют мной, – Не я один. Нас много. Я – живой Чтоб кровь моя остынуть не успела, Я умирал не раз. О, сколько мертвых тел Я отделил от собственного тела!..   Выглядит так, будто в 1937 году в стихотворении "Метаморфозы" Заболоцкий напророчил себе судьбу. Уже в 1938-м его арестуют, и умрет прежний Заболоцкий, и родится новый. В 1944-м его освободят, и появится другой. В 1946 году ему разрешат жить в Москве, и так далее, вплоть до последней и уже окончательной смерти от второго инфаркта в октябре 1958 года.  В этой книге, кроме поэзии Заболоцкого, собрана и его проза, и в том ч

Фрагмент книги Валерия Шубинского о Хармсе и войне

Валерий Шубинский. Даниил Хармс. Жизнь человека на ветру. CORPUS, 2015 Это не новая книга о легендарном авангардисте Данииле Хармсе, первое издание появилось еще в 2008 году, правда, в другом издательстве. Надо полагать, нынешнее переиздание привязано к юбилею – в декабре этого года будет 110 лет со дня рождения Хармса, по паспорту - Ювачева. А прожил он всего 36. Книга обстоятельно – с документами, автографами и фотографиями – рассказывает не только о короткой жизни поэта, но и об эпохе. Только упомянутых в ней имен – около полутора тысяч, их с лихвой хватило бы на многотомную эпопею. Рукописи стихов и прозы Хармса, которые почти не публиковались при его жизни, чудом спас и сохранил его друг Яков Друскин. Впервые они появились в самиздате 70-х годов. С тех

В них живут и умирают

Пожалуй, самого любимого стихотворения у меня нет. Я достаточно рано в детстве стала сочинять стихи и тогда же выслушивать: про свиное рыло и калашный ряд... Возможно, поэтому я и не влюбилась ни в одного поэта. Если мне нужно стихотворение, отражающее определенное душевное движение, я его сочиняю, а не роюсь в памяти или на полках. Мне нравится Высоцкий, но не весь, отдельные строки в отдельных стихотворениях. Дай Бог любому поэту родить несколько строчек, которые станут афоризмом! Отшелушится всё остальное, но что-то действительно останется на века. Например, из Кушнера:  Времена не выбирают, в них живут и умирают. Или вот, из Заболоцкого: ...но что есть красота И почему её обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, Или огонь, мерцающий в сосуде? Если р

В лес виза не нужна

  В первой половине 80-х прославилась рок-группа «Круиз». Здание тульской филармонии брали штурмом оголтелые толпы, наиболее ловкие буквально ползли к кассе по головам наиболее терпеливых. У «Круиза» среди прочих любопытных песенок была следующая: Послушай, человек, Я – дерево, Ни рук, ни ног, Беззащитное созданье. Хотя и лишено сознанья, Но всё же я твой лучший друг… Чуть позже массовыми тиражами начали издавать раннего Николая Заболоцкого, у которого отыскалось похожее: Вот мы нашли поляну молодую, Мы встали в разные углы, Мы стали тоньше. Головы растут, И небо приближается навстречу. Затвердевают мягкие тела, Блаженно древенеют вены, И ног проросших больше не поднять, Не опустить раскинутые руки… Сходс