О Достоевском, Писареве, Чернышевском и сыщике Путилине. Исправленному верить

Автор этой рубрики имеет давнюю склонность внедряться туда, где, по его мнению, некая яркая история не до конца разыграна; либо где исторические и документальные источники в какой-то ответственный момент замолкают или не договаривают. Автору далеко до тыняновской смелости начинать там, где кончается документ. Тем не менее к предлагаемой формуле "Исправленному верить…"  читатель волен, при желании, добавить вопросительный знак. Для уральского патриота река Исеть в пределах Екатеринбурга представляет обидное зрелище. Мало того, что в здешней городской черте, меж прудами, она особенно узка и мелководна, она ещё и несносно грязна. Потухшие утюги, дырявые кастрюли, драные сапоги ― все, чего не носит больше земля, несут эти мутные воды. И одинокие рыболовы, сидящие на ку

О повести Дмитрия Григоровича «Антон-Горемыка» в современном прочтении

История, по мнению классика, повторяется дважды: в виде трагедии и в виде фарса. Недавно нетленный афоризм получил новейшее подтверждение.  В 1847 году молодой русский писатель Дмитрий Васильевич Григорович опубликовал в революционном по тем временам журнале «Современник» повесть «Антон-Горемыка». Не только содержание повести и перипетии ее публикации, но и полемика, которая развернулась вокруг нее, в примечательной точности повторяют сегодняшнюю ситуацию вокруг фильма «Левиафан» Андрея Звягинцева. У Григоровича крепостной мужик Антон проходит круг за кругом земной ад и в финале отправляется в сибирскую каторгу. Само собой – без вины. Сюжет вечный, что называется архетипический, изложен еще в ветхозаветной Книге Иова. Библейским чудовище

Одиннадцать книг о писателях в детстве

Сразу вспоминается детско-юношеская трилогия Льва Толстого, а также - «Детские годы Багрова-внука» Сергея Аксакова. Еще - описанное Владимиром Набоковым в «Других берегах» изгнание из младенческого рая. Чуть ближе к нам по времени, но вряд ли по силе переживаний «Слова» - автобиография единственного ребенка в семье, вундеркинда Жана-Поля Сартра. Воспоминания эти увлекают еще и потому, что в них невозможно отличить пережитое от вымысла, и память тут совсем ни при чем. Афанасий Фет. Ранние годы моей жизни. Первые жизненные впечатления настигают Фета в полтора года. Воспоминания о них благостные и элегические. Драма свершится позже, когда станет известно, что Афоня (впоследствии поэты Афанасий Фет и Аполлон Григорьев друг друга станут звать «Афо