О Достоевском, Писареве, Чернышевском и сыщике Путилине. Исправленному верить

Автор этой рубрики имеет давнюю склонность внедряться туда, где, по его мнению, некая яркая история не до конца разыграна; либо где исторические и документальные источники в какой-то ответственный момент замолкают или не договаривают. Автору далеко до тыняновской смелости начинать там, где кончается документ. Тем не менее к предлагаемой формуле "Исправленному верить…"  читатель волен, при желании, добавить вопросительный знак. Для уральского патриота река Исеть в пределах Екатеринбурга представляет обидное зрелище. Мало того, что в здешней городской черте, меж прудами, она особенно узка и мелководна, она ещё и несносно грязна. Потухшие утюги, дырявые кастрюли, драные сапоги ― все, чего не носит больше земля, несут эти мутные воды. И одинокие рыболовы, сидящие на ку

Один из лучших русских романов ХХ века написан осетином, эмигрантом, таксистом и масоном

Спросить даже и на столичной улице, кто такой Гайто Газданов, – ответа не получишь, сто пудов. А ведь это один из лучших русских писателей ХХ века. На мой вкус, и лучший. Его "Ночные дороги" я перечитывал раз пять с равным удовольствием. Кто-то назвал Газданова русским Прустом. Но он, конечно, не Пруст. Да и не русский. Газданов – осетин, родившийся в Санкт-Петербурге в 1903 году, крещеный Георгием, окончивший русскую гимназию в Болгарии в 1922, умерший в Мюнхене в 1971, а похороненный в Париже. Рядовой бронепоезда Белой армии в Гражданскую, парижский таксист в эмиграции – почти четверть века стажа, ведущий программы, посвященной русской литературе на радио "Свобода". И еще – член масонской ложи "Северная звезда". Долгое время

Одиннадцать книг о писателях в детстве

Сразу вспоминается детско-юношеская трилогия Льва Толстого, а также - «Детские годы Багрова-внука» Сергея Аксакова. Еще - описанное Владимиром Набоковым в «Других берегах» изгнание из младенческого рая. Чуть ближе к нам по времени, но вряд ли по силе переживаний «Слова» - автобиография единственного ребенка в семье, вундеркинда Жана-Поля Сартра. Воспоминания эти увлекают еще и потому, что в них невозможно отличить пережитое от вымысла, и память тут совсем ни при чем. Афанасий Фет. Ранние годы моей жизни. Первые жизненные впечатления настигают Фета в полтора года. Воспоминания о них благостные и элегические. Драма свершится позже, когда станет известно, что Афоня (впоследствии поэты Афанасий Фет и Аполлон Григорьев друг друга станут звать «Афо

О межрёберной невралгии, описанной во время болезни в марте–апреле 1950 года

О, нет, то не рёбра ― эта боль, этот ад ― это русские струны в старой лире болят!   Владимир Набоков. Neurаlgia intercostalis.   Вонла Почему-то мне долго казалось, что Владимир Владимирович пишет неважные стихи. Что он прежде прозаик, а потом поэт. Меня это очень расстраивало - его прозу я чрезвычайно ценю. Расстраивало настолько, что я даже испытывала неловкость за банальность и даже корявость иных рифм. Так делается неудобно, когда кто-то хороший зарапортовался или напился в компании и делает не то. Neurаlgia прекрасна. В этих четырёх строчках Владимир Владимирович весь. Тут и игра, и боль, и предельная конкретность образа. Слова стали буквально плотью. Лира - не музыкальный инструмент, а кость поэта! И какой звучный, почти осязаемый на слух сонорн

Интервью с жителем Таллинна, получившим вчера премию НОС

Иванов долгое время работал сварщиком на Судоремонтном заводе, сторожем, дворником, за четыре года опубликовал романы «Путешествие Ханумана на Лолланд» и «Харбинские мотыльки», сборник повестей «Копенгага», поэму в прозе «Ночь в Сен-Клу». Ждут своего часа «Батискаф» и «Горсть праха». Несуетный и полностью сосредоточенный на работе, Иванов говорит: «ищите все в книгах», стал вчера лауреатом премии «Новая словесность». Из каких впечатлений, идей возникают ваши книги? В «Батискафе» можно найти ответ на ваш вопрос. Это импульс. Этот маленький роман родился из фрагментов и замыслов, которые не давали мне покоя очень давно, и скоро выйдет в журнале «Русская проза». Там с