О том, что Лермонтов и в Африке, как и Пушкин, плюс Фрэнсис Форд Коппола

  - Ищешь Эболу на свою голову? - пишет в смске приятель из Москвы. - И не только, - отвечаю из Аддис-Абебы. Стою на гостиничном балконе. Внизу, сколько хватает глаз, город, снуют торговцы с огромными корзинами на голове - бананы, лук, ананасы. Рычат машины, на горизонте розовеют горы. Скоро рассвет. На исторической родине "нашего всего", в Эфиопии я оказался в составе делегации Россотрудничества с миссией прочесть в Русском культурном центре лекции к 200-летию Лермонтова и про современную русскую литературу. После Эфиопии нас ждут еще в Кении и Танзании.  От Москвы до Дохи самолет полупустой, в Дохе пересадка, самолет заполняют молодые эфиопки - все красавицы, успевай головой вертеть. Позже выяснилось, это на родину возвращаются служанки из богатых арабс

Муму. К 160-летию публикации повести Ивана Тургенева

Автор этой рубрики имеет давнюю склонность внедряться туда, где, по его мнению, некая яркая история не до конца разыграна; либо где исторические и документальные источники в какой-то ответственный момент замолкают или не договаривают. Автору далеко до тыняновской смелости начинать там, где кончается документ. Тем не менее к предлагаемой формуле "Исправленному верить…" читатель волен, при желании, добавить вопросительный знак.             Диагноз: Муму В поздние советские годы Областная психиатрическая больница, вольготно раскинувшаяся на 8-м километре Сибирского тракта в городе Свердловске, была флагманом уральской психиатрии. Здесь внедрили новые формы трудотерапии для пациентов и инновационные формы работы

О побегах, сентиментальных путешествиях и дороге к дому

Если внимательно читать русские заметки о путешествиях прошлых веков, в глаза бросится их важная особенность: уехав за границу, автор крепко держит в уме оставленное дома. Из его головы нейдет безнадзорное российское пространство. Тогда как иностранцы, исключая командировочных немцев, в поездке целиком и полностью погружаются в новую реальность, русские странники всегда помнят о том, что ждет их по возвращении. Такова выразительная традиция русских классических травелогов — подробных и порой беллетризованных путевых дневников. Касается ли это сочинений Афанасия Никитина, чьи "Хождения за три моря" (1466–1472) считаются первым русским травелогом, или "Двукратных изысканий в Южном Ледовитом океане и плаванья вокруг света в продолжение 1819, 1820 и 1821 годов"