Западная Сахара

По следам, заметённым песком

Что ты видишь?

Мальчика и старуху.

Они спорят, в какую сторону идти. Не надо было приезжать.

Что ты теперь видишь? Мужчина чешет плечо. Ребёнок бросает камни.

И пыль.

Трижды темнокожая бабушка останавливала меня: вернись, не нужно уходить далеко от дома. Мои напарники спали. Я ушла. Жара, сиеста, нет никого, кроме меня, ненормальной женщины с фотоаппаратом. И коз.

Верхняя точка съёмки, нижняя, силуэт на фоне неба, на которое больно взглянуть. Будто смотрю фильм Антониони «Профессия: репортёр», и уже пора появиться Джеку Николсону в клетчатой рубашке. В песчаной пыли возникает машина, стёкла тёмные, какой-то олдмобиль неизвестный. Машина резво летит на меня, за мной, а я от неё. Прячусь за ржавый автобус. Чудовище, в песчаной пыли, разворачивается и исчезает. Возвращается реальное время, подъезжает вдруг военный патруль. Все ОК? Фото на память, мерси. После меня слегка трясло. Зазеваешься и украдут. А может, в этой местности так шутят.

Куда ты идёшь?

Сколько нужно времени, чтобы туда попасть?

Это совсем небольшая поездка.

Что там?

― Лагерь?

― Да, военная база.

Сколько людей?

Вам расскажут, когда мы туда придем.

У них есть оружие?

Это вам тоже расскажут, когда придем туда.

В каждой военной части мой напарник принимал парад. Шёл перед строем, ему отдавали честь. Он был в майке и в пыльных штанах. Напротив стояли воины. У них был усталый вид. Автоматы Калашникова висели на самодельных ремнях.

Засыпать у нашей хозяйки было легко. Завернулся в одеяло на полу ― и всё. Пустая комната. А утром, оказывается, рядом с тобой разместились ещё человек семь и спят, охраняют гостя. Решили спать во дворе. Хозяйка знаками показала: нет, сегодня ветер, песок. Не послушались. Все её родственники грустно поползли за нами на улицу. К утру напарник мой выглядел, как небольшой песчаный монумент, а «охрана» удрала, конечно. 

Этот невыносимый сладкий, зелёный чай. Везде пьют в пустыне. Каждый возит с собой деревянный чемоданчик. Пачка чая, пачка сахара, железный чайничек, как в фильме Антониони в самом начале, стеклянные стопки, из которых у нас пьют водку. Костёр. Три раза кипятят, три раза пьют. Иначе никто с места не сдвинется.

Вечером в лагере сидят на песке бабушки и бросают по очереди вверх сухие, тонкие лучины. Гадают.

Наш водитель Саид Саидыч бросает руль и бежит по пустыне ловить мне ящерицу. Она большая, чёрная, с тремя красными полосками на спине. Бежит она, как и Саид Саидыч, изо всех сил. Уходит куда-то в песок. А вообще-то поймать можно, если ей вход перекрыть, оправдывает водителя наш друг. Они неважно бегают. Тут же заводит свою самодельную сахарскую сказку. Про рыбу и ящерицу. Познакомились они в интернете, рыба писала: лучше моего моря нет ничего, а ящерица, соответственно, художественно строчила про пустыню. Кто из них дама, а кто джентльмен, я так и не поняла… В общем, ящерица тронулась в путь, через пески, города ― к морю. Но рыбу к тому моменту поймали и, дословно, «положили на лёд». И он шёл (всё-таки ящериц!) обратно и плакал. У нас тоже были сказки. Кино в ноутбуке. Смотрели «Чук и Гек», советский фильм 1953 года со снегом, там играет молодая и очень положительная Вера Васильева. Рядом сидел Чука и Гека ровесник, сын хозяйки. И тоже с удовольствием смотрел. Перевести мы не могли, снега он не видел, родился в этом лагере, в Тиндуфе. Они ничего про русских не знали, считали нас испанцами, но по-испански не говорящими. Думали, наверное, что из вредности.

Мистер Локк, на все ваши вопросы существуют удовлетворительные ответы.

Но, думаю, вы не понимаете, как мало мы можем узнать из них.

Ваши вопросы гораздо больше говорят о вас, чем мои ответы расскажут обо мне.

Я говорил искренне.

Мистер Локк, мы можем поговорить, но не только о том, что вы считаете искренним,

но также о том, что я считаю честным.

Первые кадры «Профессии…» Антониони хотел снимать в Чаде, но в Западной Сахаре это оказалось дешевле. В музее войны посреди пустыни собраны трофеи Народного фронта за освобождение Сагия-эль-Хамра и Рио-де-Оро, фронта Полисарио, ведущего вооружённую борьбу за самоопределение и полную независимость Западной Сахары. Я схватила смотреть старый снаряд и тут же высыпала на себя какие-то противные оранжевые иголки, испортила экспозицию.

Вы делаете здесь репортаж?

Ну, пытаюсь собрать воедино материалы.

Обрывки документального фильма об Африке.

Слава Богу, уже почти закончил.

Чего же вам не хватает?

Хотелось бы установить связь с повстанцами.

Все знают, что сейчас здесь идут бои.

Недавно арестовали нескольких крестьян.

Я слышал.

В общем, должно быть, я взял ложный след.

Здесь не так уж много следов.