Широкореченское мемориальное

Вдоль кладбищ

Давайте сегодня прогуляемся по Широкореченскому кладбищу в Екатеринбурге. Уверяю вас, это не страшно и ни в коем случае не скучно. Речки, правда, никакой поблизости нет, только болотце.

Я живу через дорогу от Широкореченского кладбища, но меня там точно не похоронят. Это мемориальный комплекс, там можно либо подхоронить к родственнику (таковых на Широкореченском у меня нет), либо быть народным артистом (куда уж…), либо видным партийным работником (Господь уберёг), либо криминальным авторитетом (свят-свят-свят!). Ну а раз после смерти мне не светит там оказаться, хожу по Широкореченскому, пока жив. И вам при случае советую прогуляться хотя бы разок.

Правда, приезжие чаще всего попадают на Ивановское. Неудивительно: через дорогу Центральный стадион, на территории кладбища — красивая Ивановская церковь, через забор — СИЗО, а остановка — место пересадки множества маршрутов. Так что, если до футбольного матча есть полчаса или ещё не принимают передачку, грех не пройти на Ивановское. Там действительно хорошо, благостно и покойно. Главная достопримечательность — могила Павла Петровича Бажова, известного не только как автор книги сказов «Малахитовая шкатулка», но и как дед Егора Гайдара.

Ивановское — действительно комфортное кладбище, но несколько приторное и однообразное. Есть (тоже в городе) Михайловское — главной достопримечательностью там стали могилы ребят, погибших на перевале Дятлова. С каждым годом интерес к этой истории растёт (уже есть и игровые, и множество документальных фильмов), но больше ничего особенно интересного, по-моему, вас на Михайловском не ждёт. Есть ещё Лесное (хоронил там и бываю на близких могилах), Северное (и там провожал в последний путь), Окружное (страшное место, познакомился с ним в январе, лучше не вспоминать, а уж туристам там совершенно нечего делать).

Так что всё-таки идём на Широкореченское. От Ивановского, кстати, всего четыре остановки на автобусе. Обратите внимание — остановка называется не «Кладбище», а «Контрольная»! Но можно выйти и на одну раньше — на Отрадной.

Вообще-то уральские кладбища обычно оставляют тягостное впечатление. В моём родном городе Коркино Челябинской области к могиле прадеда я продираюсь через горы мусора, заросли кустарников, отодвигаю ветки безобразно разросшихся деревьев, а потом упираюсь в какую-нибудь недавно появившуюся ограду, которая напрочь перекрывает проход. И снова — назад, теперь в обход… И тут — ограда! Тогда слева зайдём… Перепачканные, расстроенные, добираемся до прадеда, приводим могилку в порядок, фиксируем, что ещё украли. Воруют ограды (звеньями и целиком), столики, скамейки… Заказываем новые. Мягко говоря, противно.

А прабабушка упокоилась на харьковском кладбище. Когда я там побывал в 1989 году, наконец понял, что на могилу родного человека можно прийти с ничем не омраченным светлым чувством. До сих пор это состояние удаётся сохранить — как я осенью 1989 года положил цветы на могилу бабуси. Недавно туда же подхоронили её дочь, мою крёстную. Знаю, что, когда окажусь в Харькове, первым делом — к ним. Там хорошо и достойно.

В Билефельде, Западная Германия, в 1998 году наши друзья предположили, что мы захотим почтить память советских военнопленных. Большой участок, каждая могилка прибрана, хорошо читаемые таблички с именами и датами. Германия ухаживает за могилами наших солдат, скончавшихся в их плену.

На Широкореченском кладбище недавно появился «Камень примирения» с надписью: «Здесь покоятся пленные Второй мировой войны». По обе стороны креста — плиты с перечнем уральских городов, где умерли пленные немцы (на одной — по-русски, на другой — по-немецки). В моём родном Коркино в основном жили немцы-спецпереселенцы (интернированные, говоря современным языком). Вот кто бы их память почтил… К памятному знаку на Широкой Речке, судя по всему, за зиму никто не пожелал подойти, даже до ворот не дошли — снег по пояс. Как заметил мой друг, может, это и к лучшему: кто знает, с какими мыслями и чувствами к этой калитке могут приближаться люди?

Как известно, великий немецкий философ Иммануил Кант ни разу не выезжал из своего Кёнигсберга. А вот его родственник, Владимир Фёдорович Фидлер, занимался проектированием «Уралмаша» и был главным инженером строительства «Уралмаша». Его мать была правнучатая племянница Канта. Родство с философом-идеалистом не афишировалось, а родная сестра Владимира Фидлера, жившая в Москве, врач, даже поменяла фамилию — иначе не взяли бы на работу в Кремлёвку. Мать Фидлера была последней из рода Кантов в России. Она вышла замуж за фармацевта Фидлера. Старшим из пятерых детей в семье был Владимир Фёдорович. Талантливый инженер, получивший высшее образование в Томске, он работал в Златоусте, когда в 1926 году его пригласили проектировать «Уралмаш». Делу он отдавался самозабвенно, работал на пределе сил и внезапно умер в октябре 1932 года, за несколько месяцев до пуска завода, когда уже действовали несколько цехов. Похоронили с почестями: урну с прахом поместили на главной площади Уралмаша, рядом с урной первого директора Банникова (они скончались почти одновременно, и многие не верят, что это было просто совпадение). Сейчас там стоит памятник Орджоникидзе.

А в декабре 1933 года сгорел кузнечно-прессовый цех. Следствие постановило: цех был спроектирован вредителями так, что не мог не сгореть. Пятерых начальников приговорили к расстрелу (приговор был приведён в исполнение), ещё пятерых — к солидным лагерным срокам. А главой террористического заговора объявили покойного Фидлера.

На собрании коллектива «Уралмаша», докладывая рабочим о результатах следствия, обвинитель, некто Авербах, сказал: «Жаль, что Фидлер уже умер — мы бы его расстреляли». После собрания рабочие под водительством коммунистов и комсомольцев направились на площадь, чтобы извлечь урну с прахом «вредителя» и… Неизвестно, что они с ней собирались сделать — урны не обнаружили. Друг Фидлера Анфимов вовремя понял, к чему идёт дело, ночью украл урну и спрятал её на казённом дровяном складе, потом забрал её к себе в подвал. Человек рисковал жизнью ради праха друга! В 1957 году, когда Фидлера, посмертно осуждённого, наконец, посмертно реабилитировали, родственники поместили урну в могилу внука Фидлера на Михайловском кладбище. Но и это не финал! Когда Михайловское решили превратить в парк, родня получила разрешение перезахоронить прах Владимира Фёдоровича на Широкореченском кладбище, в могиле его жены. От его внучки, Маргариты Гусевой-Фидлер, знаю, что к 70-летию «Уралмаша» на его могиле наконец поставили памятник. Увы, разыскать его мне не удалось.

На Широкореченском всех сразу повергает в… а во что, собственно, повергает? Братков — в благоговение, конечно, а вот остальных? Я так и не смог найти определение для своих чувств, когда впервые оказался на так называемой аллее бандитов. Роскошные могилы трёх жертв криминальных разборок 90-х. А рядом с этими тремя надгробиями — распятый Спаситель в два человеческих роста. Единая мемориально-скульптурная композиция. Ну правда — нет слов, надо видеть. Смотрите…

Бандиты похоронены у входа, на самом видном месте. Зато могилу лыжницы Клавдии Боярских я нашёл с трудом. Спасибо другу — подсказал, что четвёртый участок. Но участок-то огромный! Думалось: обладательница трёх золотых медалей в Инсбруке (1964), двукратная чемпионка мира, шестикратная чемпионка СССР и после кончины достойна почестей. В марте, когда я пришёл на Широкореченское с фотоаппаратом, только что закончилась зимняя Олимпиада в Сочи, а 50 лет назад Клавдия Сергеевна завоевала три (!) свои золотые олимпийские медали. Вот и напрашивалось: свердловские участники Сочинской Олимпиады, навестите могилку вашей славной предшественницы, скиньтесь хотя бы на скромный веночек — вот и будет связь поколений. Нет, не вспомнили про Клавдию Сергеевну. Я не спортивный болельщик, а тут зацепило. Ребята, вы ж не самые бедные — выходит, просто беспамятные?

Могилы братков (не только упомянутые легендарные три плюс Иисус) видны издали. Их можно сравнить только с цыганскими. Цыган-наркобаронов на Широкореченском хоронят на самых лучших местах, хотя они не народные артисты, не ветераны КПСС и не члены правительства (да, первый председатель правительства Свердловской области новейшего времени Трушников тоже здесь). Цыганские посёлки внутри Широкореченского — отдельная субкультура. Однажды летом, по обычаю, шёл домой через кладбище. Путь проложил мимо одного из таких мемориальных цыганских поселений. Когда понял, что происходит, менять маршрут уже было неудобно. Отмечали годовщину то ли смерти, то ли рождения цыганского барона. Думал прошмыгнуть. Схватили за руки, улыбнулись всем своим золотым запасом: «Ай, дорогой, не проходи мимо! Выпей стопочку за хорошего человека!» Выпил, конечно, закусил тарталеткой с красной икрой и невредимый ушёл, а за моей спиной продолжали наливать всем незнакомцам. Уже дома спросил себя: тебя обидели? Нет. Тебе жалко, что ли, что люди поминают родственника? Нет. Ну, стало быть, и пусть поминают.

Не сразу понимаешь, что смущает при знакомстве с надгробиями. Ухватываешь, пожалуй, через полчаса как минимум. «Крутые» похоронены одинаково «круто», будь то бывший главный архитектор Екатеринбурга или глава районной криминальной группировки. А что ж делать, девяностые, когда братва заказывала себе уникальные мемориальные комплексы, прошло, теперь и они лежат, как банальные заслуженные архитекторы страны. Sic transit gloria mundi.

Полковник Юрий Борисович Кислов. Каждый, кто прошёл военную кафедру УРГУ в 80-х прошлого века, помнит: это наш начальник кафедры. И вроде бы солдафон, и орал, ногами топал, но всё-таки чувствовал себя не просто полковником, а работником университета.

Несколько поколений свердловских меломанов помнят дирижёра Марка Израилевича Павермана. Сегодня в фойе концертного зала филармонии на втором этаже красуется доска в его честь. А выпускники Уральского университета нескольких поколений (филфак и журфак) никогда не забудут его сына, Валерия Марковича Павермана, читавшего нам зарубежную литературу. Он приносил из дома проигрыватель и пластинки, и мы слушали в университетской аудитории Мопассана в исполнении Сергея Юрского и Антона Шварца, музыку Эрика Сати… Паверман не терпел пафоса и, зная, что его обожают, в общении умело снижал градус эмоций. Как-то в Доме печати зашли с ним в лифт, поздоровались. Он добродушно улыбнулся: «Недавно еду в этом лифте со знакомым старичком и вижу — он вцепился в поручень намертво. Спрашиваю, в чём дело. Отвечает: «А вот если трос порвётся, я буду за эту скобу держаться и не разобьюсь!» А я подумал: «Старый дурак! Если трос оборвётся, от тебя в любом случае останется только мокрое место…» Я вышел с первой же порцией пассажиров и оставшиеся два этажа поднимался по лестнице.

Пару лет назад разразился скандал в связи с Широкореченским кладбищем — рядом решили возвести здоровенный торгово-развлекательный центр. Екатеринбургские «яблочники» выходили на митинги, пытались помешать строительству, размахивали бумажками: мол, по всем санитарным нормам так близко от кладбища подобные заведения открывать нельзя. То ли санитарные нормы пересмотрели, то ли просто проигнорировали, только ТРЦ «Радуга» построен, вовсю работает и даже разрастается (в сторону кладбища, разумеется). Не удивлюсь, если вскоре кладбищенскую ограду захотят перенести подальше внутрь… Но зато благодаря «Радуге» изменили многие автобусные маршруты, и сейчас туда добраться можно из разных районов города без проблем. А уж от ТРЦ до кладбища — несколько минут ходьбы. Не поленитесь, побывайте.