Листая Перрюшо, думая о Скутару

Несколько соображений по поводу закона Шевреля и алфавита Сергея Скутару, современного живописца

Если верить рассказу в сети, Сергей Скутару – крестьянский художник и «достоинство для него - что-то, неотъемлемо присущее человеку, вроде виртуальной ноги или головы (?!)». На однодневной выставке «Праздник» в Фонде Смирнова я была удивлена разнообразием  его живописной манеры. Подумала, трудно составить непротиворечивое представление о художнике. Разве что биография поможет. Но Сергей избегает говорить о молдавском прошлом, крестьянском хозяйстве, винных погребах и обо всем таком. О  гастарбайтерстве  тоже избегает –  давно получил российское гражданство. Работает он дворником, сидит со своими двумя  детьми и все свободное время «рисует по-тихому». Он вообще большой молчун.

В юности я любила почитать Анри Перрюшо, биографа всех известных французских художников. Кто не помнит его зажигательные тексты типа: «Ренуар любовался Деде, рыжеволосой красавицей: в её теле жарко струилась кровь, и само тело было звонкой песнью – гимном непреходящей жизни». Вот как следует писать о художниках!

Можно еще рассказать в деталях, каким неистовым едоком мяса был отец Жоржа Сера, судебный пристав, как он  потерял правую руку на охоте, но приделывал к ней нож или вилку и продолжал есть мясо. Скажете: отец-то тут при чём? Но этого никто не знает - при чём или ни при чём… Детские впечатления, психология творчества – всё это плохо изучено. Может, как раз виртуальная рука отца напрямую связана с тем, что главный пуантилист, дивизионист  и «конфеттист» Сера был  всю жизнь молчун молчуном. Как Сергей Скутару. Только в конце жизни немного разговорился и то исключительно о дополнительных цветах. И на первый взгляд непоследователен он был, как Скутару: обожал контурный рисунок Энгра, изучил в деталях труд Шевреля о поведении этих самых цветов, а в результате своими маленькими точками размыл и контур, и цвет.

В общем, биографии художников часто выручают критиков. Но если знаешь только, что художник живет в Зеленограде, а до того жил в Молдавии, как быть? Перрюшо сказал бы, что юг не стал истинной родиной искусства Скутару, и поэзия этого края не слилась воедино с поэзией его искусства. Так и есть, вроде не слилась.  Но если знаешь только, что у художника есть жена и дети, что он все время рисует и любит практически всех художников ХХ века, то особо не разгуляешься. В сети ещё говорят, что Сергей Скутару –  художник «самобытный и маргинальный». Выходит, самобытность - уже не мейнстримное качество художника. Хорошо, что бедняга Перрюшо этого никогда не узнает.

Была у Скутару выставка в фойе зеленоградского выставочного зала и выставка «Индивид» в московской галерее be-in-art, где он был назван «самым живописцем». Он нравится многим и очень разным художникам (Александру Сигутину, Авдею Тер-Оганяну, Эльдару Ганееву из ЗИПов). Это пока всё, что я знаю о художнике-молчуне Скутару. Так что остаётся только пристально рассматривать его разнообразные картины.

Скутару, действительно, очень живописец, и было бы правильно проанализировать его картины в свете, например, закона Шевреля-Сера, регламентирующего поведение основных и дополнительных цветов. Но я боюсь запутаться. Эмиль Золя, например, сразу запутался, когда в романе «Творчество» написал, что красный цвет знамени отливает фиолетовым, потому что находится на фоне синего неба. А это неправильно. Хорошо, Синьяк  его вовремя поправил. На самом деле, красный цвет знамени желтеет, потому что находится на фоне синего неба. Тут оранжевый цвет, дополнительный по отношению к синему, играет какую-то важную роль… Но это сложный закон. Извините. 

Хотя как сотрудник просветительского сайта, я должна-таки сообщить, что есть три основных цвета (синий, красный и жёлтый), из них составляются еще три (фиолетовый, зелёный, оранжевый), а есть цвета дополнительные. Основной цвет, не входящий в составной, является дополнительным. Таким образом, синий  цвет дополнителен  к оранжевому, красный – к зелёному, жёлтый – к фиолетовому. Если дополнительные цвета разместить рядом, они усиливают друг друга, если смешать, то гасят. Всё. Больше об этом не скажу ни слова.

Скутару любит, чтоб жёлто-зеленый соседствовал с голубым. Видимо, это всё, что осталось от «поэзии юга». Он любит, чтоб было много-много разных предметов и пятен, но чтоб они не слишком захламляли геометрическую композицию. Любит, чтоб геометрия эта не бросалась в глаза, чтоб она слегка оплавилась и потекла. Но это не от жары - то же происходит и зимой на улице или в квартире. Геометрические объемы на его картинах редко демонстрируют себя с полной откровенностью. Но если демонстрируют, то это красиво. Люди же, наоборот, все время предельно откровенны, и это совсем не красиво. За слово «красиво» нынче и дисквалифицировать могут, но я рискну.

Возможно, Скутару не очень любит людей. Зато он любит художников, причем всяких, импрессионистов, экспрессионистов, хороших и разных. Заметно, как симпатичен ему Ван Гог. Похоже, он неравнодушен к Фрэнсису Бэкону. Ему, наверное, и молодой Максим Кантор понравился бы. Но в этом, как ни странно, нет подражательства. Скорей, есть попытка описать ещё один, уже существующий, но еще не описанный язык – свой собственный. Язык этот, в результате, непременно окажется родственным другим языкам и войдёт в какую-нибудь уже известную языковую группу. Иначе не бывает. Но начинать следует именно с алфавита.  Тут Сергей прав.

«Алфавит» Сергея Скутару интригует. Во-первых, он не совсем кириллица, но и не совсем латиница (по-моему, там буква «Я» идет после «I»); во-вторых, он включает в себя цифры. Весёлый детский «Алфавит» рифмуется с мрачным «Календарём». Кроме того,  дома со многими окнами в какой-то момент начинают напоминать  алфавиты-календари.

«Алфавит» Скутару готов включить в себя те самые многочисленные предметы, которыми забиты его картины, тех самых не слишком приятных людей (хотя бы частично!) и те самые живописные парадигмы, которые близки и внятны художнику.

Скутару, как Сера с Ренуаром у Перрюшо, готов заново приняться за всё, что было сделано до него. И это правильно. Я бы даже сказала, что иначе уже не бывает, что у современного живописца другого выхода просто нет. Так что мужества вам в вашем нелёгком, кирилло-мефодиевском труде, дорогие современные живописцы и персонально Сергей Скутару.