Автопортрет неизвестного

О выставке Федора Рокотова в Третьяковке, об исторической правде, вымыслах и о сумасшедшем графомане

В Третьяковской галерее открыта выставка "Лица Екатерининской эпохи". Здесь представлены портреты кисти Федора Рокотова и изображения усадеб, где прежде обитали те портреты и их герои. Пейзажи Москвы – работы Франческо Кампорези, вторая половина 18 века, виды Петербурга – гравюры середины 18 века. К коллекции Третьяковки добавлены произведения из Исторического музея, Эрмитажа, Русского музея, Тверской картинной галереи.

В зале звучит старинная музыка, и зрители неторопливо движутся от портрета к портрету. В унисон звучит голос экскурсовода, уже почти танцующего перед работами Рокотова. Тут была бы кстати и музыка Майкла Наймана к фильму Питера Гринуэя "Контракт рисовальщика" – о простодушном и самоуверенном художнике, из-за своих амбиций попавшем в разыгранную для него ловушку. Его рисунки построек и садов английского поместья раскроют загадку убийства хозяина усадьбы, но и сам художник продержится недолго.

На выставке Рокотова загадок полно, начиная с года рождения художника. Каждый исследователь придерживается своей даты – 1732, 1735, 1736...  Выбирайте. Рокотова называют то крепостным, то незаконнорожденным, то дворянином. Прежде известный как московский "дом Рокотова" на Старой Басманной, где вроде бы размещалась его мастерская, – это тоже только догадки и предположения. Лишь на семи полотнах сохранилась подлинная подпись художника. "Портрет неизвестного" рассматривали как автопортет самого Рокотова, но по другой версии, изображенный на нем человек больше напоминает вполне известного в те годы гравера Чемесова. И несколько вполне реалистичных деталей: Рокотов был знаком с Ломоносовым, архитектором Баженовым, ему позировали "отец русского театра" Александр Сумароков, поэт и драматург Василий Майков, дядя и прадед обоих поэтов Аполлонов Майковых.

Екатерина Великая признавала свое изображение только рокотовской кисти, а портрет знаменитого шведского живописца Рослина не любила. Иностранец, говорила она, изобразил ее с лицом пошлым, как у шведской кухарки.

Написанное в 1953 году стихотворение Заболоцкого упоминается во всех статьях, посвященных Рокотову, как без него:

Пейзажи таинственной, не сохранившейся до наших дней усадьбы Рузаевка, где находились оба портрета – Александры Струйской и ее мужа Николая Еремеевича, здесь же в экспозиции. Николай Еремеевич Струйский был один из фантастических самодуров 18 века, прославившийся своей маниакальной литературной деятельностью, – сообщается в книжке искусствоведа А. Лебедева. Основной биограф Струйского и насмешливый наблюдатель князь Иван Михайлович Долгорукий вспоминал: Влюбляясь в стихотворения, собственно свои, издавал их денно и нощно, для чего в Рузаевке была заведена типография образцового содержания, а Екатерина II регулярно получала посылки с новыми книгами восторженных од.

Рокотова Струйский боготворил: Рокотов!.. достоин ты назван быти по смерти сыном дщери Юпитеровой, ибо и в жизни ты ныне от сынов Аполлона любимцем тоя имянуешися.

Любимой жене Александре Петровне посвящалось следующее:

Такое наизусть не процитируешь. И ехидный Долгорукий тут как тут – с описанием отношения Струйского к своему кабинету, с ревностью охранявшего неприступность своего "Парнаса": В сие святилище никто не хаживал, ибо, говорил он, не должно метать бисера свиньям. Меня он удостоил ласкового там приема, за который дорого заплатил, однако, один из моих товарищей, ибо читая мне одно свое произведение... сильно будучи им восхищен, ... он с таким восторгом и жаром читал, что схватил внезапно моего товарища за ляшку и так плотно, что тот вздрогнул и закричал, а Струйской, не внемля ничему, продолжал чтение свое, как человек в исступлении...

Умерла Екатерина, за ней слег в горячке и тоже вскоре отдал Богу душу восторженный стихотворец. Кончился золотой екатерининский век русского ренессанса. Имение перешло наследникам, а после в чужие руки и было уничтожено вместе с парком. Портрет Струйского сохранился, хотя не очень хорошо, черты лица кажутся сейчас таинственно-размытыми и непонятными, рядом – великолепной сохранности портрет жены. И строчки Заболоцкого:

Две довольные зрительницы тихо переговариваются: "Как-то безмятежно все они выглядят, похожи друг на друга. Наши лица вставить бы в эти портреты – они были бы значительнее". Вздох. "Жаль, уйдем из этой жизни, а нашего портрета никто не нарисует".

Выставка работает по 24 апреля 2016 года.

Огромное спасибо за помощь в подготовке публикации профессору Людмиле Алексеевне Маркиной, заведующей отделом живописи XVIII - первой половины XIX века в ГТГ.