Впервые по-русски "Бойцовые рыбки"

О том, что такое вступать и принадлежать. Фрагмент из романа С. Э. Хинтон

В 1967-м увидел свет роман "Изгои" (The Outsiders), написанный американской старшеклассницей Сьюзан Элоизой Хинтон несколькими годами раньше. В 1971-м издали ее книгу "Это было тогда, это есть и сейчас" (That Was Then, This Is Now). Наконец, в 1975-м вышли "Бойцовые рыбки" (Rumble Fish) снова о бунтах, бандах, одиночестве юности и о скорости, с которой время ее истекает – по Роберту Фросту:

В экранизации "Изгоев" к стихам Фроста режиссер Фрэнсис Форд Коппола добавил песню Стиви Уандера "Оставайся золотым". В его же "Бойцовой рыбке" (название фильма переводили у нас в единственном числе) экран к черту сносит быстрым течением облаков над Оклахомой и их отражений, а циферблат без стрелок показывет, что время истекло.

Но к книжкам Хинтон это не относится. За прошедшие 50 лет общий тираж двух ее главных книг приблизился к 30 миллионам, и вот уже кофейня "Старбакс" останавливает свой выбор на "Бойцовых рыбках" для бесплатной загрузки через собственное онлайн приложение – к кружке кофе.

Сочинения С. Э. Хинтон, чьи инициалы на обложке издатели не раскрывали, сомневаясь в том, что мальчишки захотят читать написанное девчонкой, были в ходу как у деток из хороших семей, так и в исправительных учреждениях. Их экранизации сулили изрядный доход – задолго до того как индустрия открыла золотую жилу, соорудив специальную нишу так называемой young adult литературы и сопутствующих кинофраншиз, рассчитанных на подростков до 45 лет включительно. В 1983 году Фрэнсис Форд Коппола, имея за плечами "Крестного отца" и "Апокалипсис сегодня", бросился загребать подростковый жар обеими руками и, как в сеансе одновременной игры, вынул из каждого рукава по фильму-тузу, заставив вспоминать легендарного "Бунтаря без причины" с Джеймсом Дином. Вдобавок к тиражам экранизации "Изгоев" и "Бойцовых рыбок" упрочили место Хинтон в американской литературе. Как и подобает новому классику, ее поочередно запрещали и включали в школьную программу.

До издательства Livebook, в конце прошлого года опубликовавшего первый перевод "Изгоев" на русский язык и подготовившего первое издание "Бойцовых рыбок", книгами Хинтон у нас как будто не интересовались. Их сюжеты и персонажи стали известны, исключительно благодаря фильмам в пиратском видеопрокате 80-90-х. С "Изгоями" под идиотскими именами Понибой, Содапоп, Дешевый Мэтью в кино пришли вихрастые и белозубые дети. Мэтт Диллон, Том Круз, Патрик Суэйзи и остальные больше никогда не выглядели такими хрупкими, не излучали жар нежных, не принимали таких неуклюже-эффектных поз, как в этом дорогом стильном "ласковом мае" от Копполы. В толпе подростков мелькал взлохмаченный Том Уэйтс, в "Бойцовой рыбке" он встанет за стойку бара в бильярдной.

Второй фильм намеренно строгий, черно-белый, с цветными аквариумными рыбками, как некогда флаг у Эйзенштейна, раскрасившего его на прямо на пленке от руки в "Броненосце "Потемкине". Рыбки плыли прямиком в утопию, куда мальчишкам живыми не попасть. Коппола сделал героев небожителями, взяв на главные роли Расти-Джеймса и его старшего брата Мотоциклиста сногсшибательного Мэтта Диллона и энигматичного Микки Рурка со странной челкой, короткой, как у Гамлета-Смоктуновского, несомненно знакомого Копполе, поскольку фильм Козинцева номинировался на "Золотой глобус". Рурк в роли семнадцатилетнего Мотоциклиста, а это, несомненно, глубокая старость, утвердился в загадочном амплуа "принца в изгнании". Такого в Голливуде больше никто не повторил. Сама С. Э. Хинтон, уже дама за 30, писала сценарий для Копполы и мелькнула на экране в эпизодической роли уличной проститутки. Отсутствующую в книжке Донну, младшую сестренку подружки Расти-Джеймса сыграла малолетняя София Коппола. Его заклятого приятеля-жлоба Смоки – племянник режиссера Николас Кейдж.

Отрывок, который мы публикуем с любезного разрешения издательства Livebook, говорит о качестве этой книги – через десятилетия и континенты голос ее звучит свежо и в то же время тревожно-знакомо, будто ты сам из далекого прошлого, которому негаданно рад и не рад.

Сьюзан Хинтон. Бойцовые рыбки. М.: Livebook, 2018. Перевод с англ. Юрия Мачкасова

Не знаю, как я понял, но Мотоциклист был одинок. Хуже, чем я за всю свою жизнь, хуже даже, чем я мог себе вообще представить. Он жил внутри стеклянного пузыря, и наблюдал оттуда за остальным миром. Даже просто слушая, что он говорит, я каким-то образом тоже становился одиноким, и мне захотелось стряхнуть с себя это чувство. Я дернул головой и вырубился от боли.

Когда я снова пришел в себя, он все еще говорил. Все было так же, ничего не изменилось, мы так и сидели в проулке, но чувствовалось, что скоро рассвет. И холодно. Я никогда не мерзну. Но сейчас я замерз, заледенел, не мог пошевелиться. Мог только лежать и слушать пустой голос Мотоциклиста.

А он говорил о том, что удивляло его больше всего на свете: что некоторые зачем-то ездили на мотоциклах группами.

Я попытался что-то сказать, но вышел какой-то воющий хрип, как будто пнули собаку.

— Расти-Джеймс, — сказал Стив, — ты еще жив?

— Мгм, — сказал я. Больно было офигенно. Лучше двадцать раз быть порезанным, чем это.

Я сел попрямее, опираясь на стену, и наблюдал, как мир вокруг меня то расплывался, то собирался в четкую картинку.

Мотоциклист присел рядом. Мы были одеты почти одинаково. Мне всегда доставались те одежки, из которых он вырастал, но как только я надевал их на себя, они переставали выглядеть так, как на нем. Белая майка, черная кожаная куртка и джинсы. Только он носил ботинки, а я был в кроссовках. Волосы у нас были такого оттенка рыжего, какого я больше ни у кого не видел, и глаза одинаковые. По крайней мере, одинакового цвета.

И никто, нигде, никогда не принимал нас за братьев.

— А что эти... которые на нас напали? — спросил я.

— Он им навешал, — сказал Стив, как будто его это злило. — Одному серьезно так. Другой убежал.

— Респект, — сказал я. Голова болела так, что даже смотреть было больно.

— Благодарю, — вежливо отозвался Мотоциклист.

— Ну, уж в этот раз тебе обязательно надо в больничку, — сказал Стив. — Я серьезно.

— Да блин, — сказал я. — Когда были разборки...

— Да заткнись ты со своими разборками! — заорал Стив. Я чуть не поплыл от одного его крика. — Разборки! Банды! Фигня это все! Все было не так. Совершенно не так, как ты думаешь. Просто кучка отморозков, которые решили друг друга поубивать.

— Тебе-то откуда об этом знать, — прошептал я. Это все, на что у меня хватило сил.

Стив обернулся к Мотоциклисту.

— Ну, скажи ему! Скажи, что ничего другого в этом не было!

— Ничего другого в этом не было, — сказал Мотоциклист.

— Ага! — сказал Стив злорадно. — Понял?

— Ты же был вожаком, — сказал я. — Значит, что-то для тебя в этом было.

— Было забавно, первое время. А потом стало невыносимо скучно. Вся моя заслуга в прекращении разборок — на самом деле в том, что мне стало скучно, и все это знали. Они бы и так прекратились. Слишком много наркоты.

— И ничего не забавно, — возразил Стив.

— Ну, это по моему личному опыту, — сказал Мотоциклист. — Охотно верю, что многие его не разделяли. Что многие боялись драк до паники. Но паника в драке легко сходит за отвагу.

— Что-то в этом было, — прошептал я. Я устал, меня тошнило, и все болело так, что луч- ше бы я сдох. — Было что-то. Я помню.

— Похоже, что это распространенное мнение.

— Вот да, — сказал Стив, обращаясь ко мне. — Просто тебе это нравилось сдуру.

— Не стоит забывать, — сказал Мотоциклист, — что он еще и верен без упрека.

Минут пять было тихо. Потом Мотоциклист снова заговорил.

— Похоже, что для людей важной составляющей жизни является быть частью чего-то большего. К чему-то принадлежать.

Вот что было страшно. Всегда страшно мне, а теперь испугало и Стива. Пугало вообще всякого, кто оказывался рядом с Мотоциклистом. Он не был частью и не принадлежал — ни к чему, никому и никогда. Хуже того, и не хотел.

— Вот что я не понимаю, — выпалил Стив. — Как это никто до сих пор не взял ружье и не разнес тебе голову.

— Даже в самых примитивных человеческих сообществах к безумным относятся с инстинктивным уважением, — ответил Мотоциклист.

— Хочу домой, — сказал я тупо.

Мотоциклист помог мне встать. Меня шатало. — Не унывай, — сказал мой брат. — Банды вернутся, как только наркоту уберут. Люди будут упорно стремиться вступать и принадлежать. Вот увидишь, банды вернутся. Если доживешь, конечно.