Джордж Клуни и его чувство достоинства

О фильме "Доброй ночи и удачи" и бойкоте султану Брунея

На днях артист и режиссер Джордж Клуни призвал сограждан и всех-всех-всех бойкотировать гостиничный сервис в Соединенных Штатах и в Европе, являющийся собственностью султана Брунея: "Беверли Хиллз" и "Бель Эйр" в Лос-Анджелесе, отели в Лондоне, Париже, Милане. Сайт Иносми приводит перевод его статьи в издании Deadline:

Третье апреля этого года займет свое собственное место в истории. В этот день народ Брунея начнет забивать камнями тех граждан страны, которые окажутся геями. Задумайтесь над этим. Султан Брунея владеет несколькими шикарными отелями. И всякий раз, когда мы останавливаемся в этих девяти отелях, мы кладем свои деньги в карманы тех, кто решил забивать камнями своих собственных граждан.

Забивать камнями в Брунее намерены не только геев, но и неверных супругов обоих полов. Ранее власти Ирана приговорили адвоката Насрин Сотуде за ее правозащитную деятельность к 33 годам тюрьмы и 148 ударам бичом, после которых человека ее возраста вряд ли потребуется лишать свободы.

Джорджу Клуни кажется странным есть, спать, проводить встречи и вечеринки в таких отелях и тем самым обогащать тех, кто желает забивать людей камнями до смерти.

В 2005 году на экраны вышел его второй и первый всерьез политический фильм "Доброй ночи и удачи" (Good Night, and Good Luck), где Дэвид Стрэтэйрн сыграл тележурналиста Эдварда Марроу, в 1953 году объявившего войну бесноватому охотнику на ведьм сенатору Джозефу Маккарти, который появляется в фильме собственной персоной – в архивных пленках наряду с Кеннеди и Эйзенхауэром. Мне хотелось бы напомнить об этом фильме, чтобы не оставалось сомнений в том, насколько последователен Джордж Клуни в том, что он делает, в своем чувстве человеческого достоинства.

Доброй ночи и удачи

Когда придет пора писать историю этого времени, индустрия средств массовой информации окажется на скамье подсудимых. Соединительный канал между английской действительностью и осознанием этой действительности англичанами оказался роковым образом перекрыт. Можно спорить, утверждая, что это было неизбежно, предопределено факторами, не поддающимися человеческому контролю; что невозможно винить в этом ни один из слоев английского общества; что и сама массовая аудитория, допустившая возникновение этой дамбы и согласившаяся терпеть ее существование, достойна осуждения. Но Дэн представил себе тошнотворный сгусток из шаманствующих первосвященников от демагогии, редакторов и интервьюеров, критиков и фельетонистов, марионеточных персонажей и создателей рекламных репутаций, как бы воочию увидел всю эту единую газетно-телевизионную мафию, восседающую на огромной навозной куче их пустых слов и затертых образов… Реальная функция - не развлекать, а освобождать от необходимости мыслить.

Джон Фаулз. "Дэниэл Мартин"

Сказанное Фаулзом – это уже расцвет медиафрении. Джордж Клуни обращается к событиям на бледной заре телевидения, когда эфир не столь кишел ядоносными тварями. 
Черно-белая драма Клуни, его следующая за "Признаниями опасного человека" режиссерская работа, сделана спокойно, элегантно и на совесть, что предопределено самой сутью конфликта, зарядившего фильм небывалым для производственной драмы или политического фильма качеством. Конфликт – в убывании чувства достоинства, которое еще осознается как случайная напасть, но мы-то знаем, какой фундаментальной закономерностью она обернется в дальнейшем. 

– Доброй ночи и удачи! – так прощается со своими зрителями главный герой фильма, автор и ведущий телепрограммы Эдвард Марроу, на роль которого Клуни, сам неизменно остающийся на периферии кадра, выбрал Дэвида Стрэтэйрна, актера с лицом из породистых двадцатых годов. Марроу последовательно критически комментирует из телестудии методы Джозефа Маккарти, главы комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, кликуши, запугавшего Америку. Сенатор будет свален. Но в исторической перспективе достижения Марроу выглядит случайной удачей. 

Как раз в плане историческом Клуни не рассказывает ничего принципиально нового, он не то чтобы бьет лежачего – с Маккарти все было ясно уже в 57-м. Шумный разрушитель карьер и репутаций умер, не дожив до пятидесяти, униженным и оскорбленным в своем патриотизме, тесно сдружившимся с алкоголем. Режиссер уверенно ступает по территории давно вынесенных оценок и общеизвестных формулировок. Фильм еще и личный трибьют Клуни своему отцу, профессиональному тележурналисту, его коллегам – людям, чья зрелость совпала с "молодостью и чистотой" телевидения, тут и спорить не о чем. Тщательная дозировка политического выводит это кино из злобы дня, делая его восприятие чуть более личным, чуть более теплым.

Сенатор Джозеф Маккарти, среди прочих "неблагонадежных" задевший и Чарли Чаплина с Дэшилом Хэмметом, – фигура отчасти преувеличенная его же критиками, что и показал Дуайт Эйзенхауэр, вышвырнув зарвавшегося истерика из политики одним щелчком. Боевому президенту прискучили экзальтированные выпады Маккарти против товарищей-однополчан. 

Бешеный сенатор, дискредитировавший достойное, в сущности, дело - ударное строительство плотины против коммунизма внутри лукавого культурного и сочувствующего политического истеблишмента, так и остается в фильме Клуни телевизионной головой, сгустком небрежной риторики, архивной хроники.

Сакраментальное бешенство Маккарти вызрело на почве геополитического сдвига, ставшего причиной опасного аттракциона с высокопарным названием "охота на ведьм". Накануне героический Мао вывел Китай из-под влияния американской демократии, режим Чан Кайши лопнул, коммунистический вирус распространился на миллионы миль и душ. Самое время подтянуть гайки и болты демократии, за что и взялся на родине сенатор Маккарти, следуя тактике пугающих спецэффектов. 

Джордж Клуни показывает Эдварда Марроу человеком, который не только обворожительно точен в обращении с сигаретой и словом, он один из немногих, кому удалось сохранять спокойствие и ясность рассудка. В то время как прочие, могущественные и брутальные, трепетали, искали компромисса, теряли вкус к жизни и сводили с нею счеты. Не противостоянию идеологий посвящает Клуни это ретро с привкусом табака и меланхолии, но самообладанию, противостоящему аффекту. Постановщик действует не без изящества, и в целом приятно навестить времена, когда телевизоры были похожи на коробки, набитые дребеденью, а телевидение еще "передавало новости, а не создавало их". И не было зазорно цитировать шекспировского Кассия:

Порой своей судьбою люди правят. Не звезды, милый Брут, а сами мы виновны в том, что сделались рабами…

Ведь материк личной свободы и ответственности тогда имел еще ясные очертания, и многие предпочитали его инфантильной стране Нет-и-не-будет. Также приятно встретить кого-то, обладающего классическим представлением о достоинстве, хотя бы на экране.