Чудо в спальном районе
«Мы беспокоимся за папу в 2000 году» Виктора Голявкина
6 января 2014
Игорь Манцов
Вообще-то, Голявкин – знаменитый ленинградский прозаик. Писал во второй половине прошлого века и, за редким исключением, для детей. Чаще коротко и почти всегда весело. Однако, многие его рассказы напоминают мне переводную поэзию. С какого языка?
Виктор Голявкин. Автопортрет
С того русского литературного языка, которому только предстоит состояться и о котором мне мечтается.
Папа пошел выпить пива на Марс и что-то там задержался. В это время случилось несчастье. Пес Тузик съел небо, которое постирала мама и вывесила сушиться на гвоздь. Пес Тузик надулся, как детский шарик, и захотел улететь. Но он не смог этого сделать, потому что не было неба.
— Как же вернется наш папа, — сказала мама, — раз неба нет?
— Дейс
Почти без причастий
«Как в то, что ночь темна…» Александра Страхова
20 декабря 2013
Людмила Бредихина
Как-то я пришла домой, включила автоответчик, и оттуда зазвучал голос Кости Гадаева (его ни с кем не спутаешь). Я его не слышала лет десять или больше. Он всегда прекрасно читал стихи, очень выразительно:
Как в то, что ночь темна, а луч рассвета ал,
Я верю: в дверь мою не достучаться раю.
С тобой и за тобой шептать «я умираю»
Я не могу — увы! — еще не умирал…
О эта немота! А жил? Ужели жил?
Ужель твоих ушей и мой касался голос?
Так
за вперёд ушедшей жницей
&
Два странных стихотворения Сумарокова
Гордость и тщеславие выдумал бес
17 декабря 2013
Александр Шабуров
Пару лет назад я сидел в Тель-Авиве у художника Миши Гробмана, который помимо прочего издает русскоязычный журнал "Зеркало" и сам замечательный стихоплет. И спрашивает меня: "Угадаешь, чьи это стихи?" И стал читать какую-то глоссолалию. Я не угадал. Оказалось, что это Сумароков, конец XVIII века.
Вернувшись в Москву, я попытался найти Сумарокова, но советские времена, когда 100-тысячными тиражами издавали все, что не приносит деньги, закончились. В букинистическом отделе книжного магазина "Москва" (на ул. Тверской) Сумарокова не было вовсе, а в "Фаланстере" нашлись только его оды.
Через полгода в Свердловске я жил у председателя тамошнего Союза писателей Жени Касимова, дома у него Сумарокова тоже не было, зато была книжка нашего общего приятеля
Мгновенью жизни будь послушен
«Стансы Толстому» Александра Пушкина
12 декабря 2013
Мария Аверьяновна Сапунова-Хлебникова
В одном из недавно прочитанных мною ранних стихотворений Пушкина меня поразили строки:
Поверь, мой друг, она придёт,
Пора унылых сожалений,
Холодной истины забот
И бесполезных размышлений.
Мне девяносто лет и даже ещё плюс один год. И эта «пора» ― моя. Что Пушкин гений ― давно все знают. Но как мальчишка в 20-то лет (!) мог понимать, какие раздумья приходят в позднем возрасте? И предостерегать товарища, ненамного старше себя, от преждевременного «старчества» и напускных «седин».
Якову Николаевичу Толстому, одному из руководителей кружка «Зелёная лампа», участнику «Союза благоденствия», об эту пору 28. Александра Сергеевича он переживёт на 30 лет и, своим ходом добравшись в старость, наверное
