Памяти Александра Расторгуева. Разговор с Павлом Костомаровым и Александром Расторгуевым о фильме "Я тебя люблю"

  Кино, прежде всего, играет человеческой кожей вещей, эпидермой реальности, оно возвышает материю и показывает нам ее в глубокой духовности, в ее отношениях с духом, который ее породил. Антонен Арто Разговор с Павлом Костомаровым и Александром Расторгуевым, который приводится ниже, никогда не публиковался на русском языке и произошел в мае 2011 года после выхода их новаторского проекта “Я тебя люблю”. В то время я занималась проектом "Гараж" на сайте MUBI.com. База фильмов у "Муби" в те годы была небольшой и мы стремились привлечь молодых кинематографистов с оригинальным подходом к медиуму, который, по нашим подсчетам, скоро должен был отдать концы, добитый YouTube и доступными легкими камерами. Несмотря на то, что проект и последовавшая за н

О том как Дэмьен Шазелл Луну вертелл, но на обратную сторону не попалл

В ХХ веке люди, за исключением экипажей фантастических фильмов, летали в космос на консервных банках, что по душе режиссеру Шазеллу, автору "Ла-ла Ленда" и "Одержимости", поклоннику лампового тепла и блюзовых аккордов, и вполне объясняет его выбор для нового фильма биографии американского астронавта Нила Армстронга, первого человека, ступившего на Луну. Ржавый скрежет и рев летательных аппаратов, словно из партитуры какого-нибудь европейского авангардиста 50-х, затмевает в "Человеке на Луне" (First Man) патетически печальную тему его постоянного композитора Джастина Гурвица, сопровождающую опасные полеты Райана Гослинга, сыгравшего главную роль, в стратосферу и выше. Тряска и ломаная траектория камеры материализуют и транслируют в зал перегрузки, задают хорошу

О странных людях

В продолжение шукшинского цикла Виктора Филимонова "Культпро" публикует главы новой книги историка литературы и кино "Люди поля", посвященной переводу прозы Шукшина на киноязык и тем авторам, кто вступает с ним и с его героем в диалог, даже спор. Вместе с ними оказываются в пространстве "между" – между реализмом и условностью, между полюсами "Бог есть" и "Бога нет".  Ранее: I. Шукшин. Люди поля II. Шукшин. Люди поля: в пространстве "между" III. Люди поля: Шукшин и Феллини  IV. Шукшин. Люди поля: как устроен фильм "Ваш сын и брат" V. Шукшин. Люди поля: как устроен фильм "Живет такой парень"   Кризис, но плодотворный

О любви, пришедшей с холода

Черно-белая "Холодная война" (Zimna wojna) поляка Павла Павликовского начинается как документальный фильм с хорошим бюджетом и выдающимся оператором. В квадрате экрана – снежные равнины, народные инструменты, деревенские песнопения, сильные непростые голоса. В послевоенной и отныне социалистической Польше собирают фольклорный ансамбль, записывают песни на языках народностей Польши, Украины, Словакии, в том числе песни лемков, неугодные товарищам, прослушивают самородные таланты, отбирают сельских дев – очи в пол, коса в пояс. А самая красивая, опасная и стриженая поет Исаака Дунаевского: Сердце, тебе не хочется покоя… Не в тему, но темпераментно, и городской красавец-дирижер лишается покоя.   Режиссер Павел Павликовский. Festival de Cannes

О "Лете", совершенном дне с зоопарком и кино и о том, чего не было

Двое наших режиссеров в двух каннских программах точно и полно, в жанре открытия, высказались о двух важнейших категориях: о месте и о времени. Место – "Донбасс" Сергея Лозницы в "Особом взгляде". Время – "Лето" Кирилла Серебренникова в конкурсе. Один открыл пространство, для которого не изобретено карты. Другой, находясь под домашним арестом, был властен химичить с временем, и открыл в изоляции черно-белое время свободы, очень похожее на счастье. В него можно войти дважды, можно купаться сколько влезет в его Финском заливе и быть вольной птицей на его кисельном берегу, не боясь утрат. Это время, как пластинка, только переставь иглу на виниле, никогда не пройдет, всегда с тобой, у каждого свое, ныряй не хочу. Имена "Майк", &quo

О том, что знают все, и о слоне в мелочной лавке

71-й Каннский фестиваль открылся конкурсным фильмом Асгара Фархади "Все знают" (Everybody Knows) с Пенелопой Крус и Хавьером Бардемом о первой любви и темных тайнах испанского села. Впервые авторство иранского мастера психологических орнаментов и драматических завихрений не вполне очевидно. Все происходящее в фильме, как вечернее платье, подогнано под его главную звезду, которая инициировала появление этого фильма, под ее эффектные слезы. Лаура, героиня Пенелопы Крус приезжает с детьми из Аргентины на свадьбу сестры, в дом, где прошло ее детство. Веселье, танцы и флирт в красивейшей деревне Торррелагуна к северу от Мадрида внезапно обрываются, когда режиссер ставит зрителя перед перед шкафом со зловонными семейными скелетами, а свою героиню – перед худшими врагами ч

Об истоке кинематографа Шукшина и о волшебных помощниках

В продолжение шукшинского цикла Виктора Филимонова "Культпро" публикует главы новой книги историка литературы и кино "Люди поля", посвященной переводу прозы Шукшина на киноязык и тем авторам, кто вступает с ним и с его героем в диалог, даже спор. Вместе с ними оказываются в пространстве "между" – между реализмом и условностью, между полюсами "Бог есть" и "Бога нет".  Ранее: I. Шукшин. Люди поля II. Шукшин. Люди поля: в пространстве "между" III. Люди поля: Шукшин и Феллини  IV. Шукшин. Люди поля: как устроен фильм "Ваш сын и брат"   Сюжет-посвящение И все же "Ваш сын и брат" оставляет ощущение подступающего кризиса! Здание фильма колеблется по

О нелицеприятном и об отличном польском фильме

Лицо. Twarz. Режиссер Малгожата Шумовска. Польша, 2018. Гран-при жюри Берлинского кинофестиваля Мифология лица в целом и по частям, его метаморфоз и потери часто встречается в литературе и кино. Гоголевский "Нос", например: Будь я без руки или без ноги — все бы это лучше; будь я без ушей – скверно, однако ж все сноснее; но без носа человек – черт знает что: птица не птица, гражданин не гражданин; просто возьми да и вышвырни за окошко! Или "Портрет Дориана Грея" Оскара Уайльда: Высоко развитый интеллект уже сам по себе некоторая аномалия, он нарушает гармонию лица. Как только человек начнет мыслить, у него непропорционально вытягивается нос, или увеличивается лоб, или что-нибудь другое портит его лицо. Посмотри на выдающихся деятелей люб

Об эксцентричном поступке

В продолжение шукшинского цикла Виктора Филимонова "Культпро" публикует главы новой книги историка литературы и кино "Люди поля", посвященной переводу прозы Шукшина на киноязык и тем авторам, кто вступает с ним и с его героем в диалог, даже спор. Вместе с ними оказываются в пространстве "между" – между реализмом и условностью, между полюсами "Бог есть" и "Бога нет".  Ранее: I. Люди поля. Постановка проблемы II. Люди поля: в пространстве "между"   III. Люди поля: Шукшин и Феллини   В следующем фильме Шукшина деревня с самого начала видится безусловно натуральной. "Ваш сын и брат" был снят на том же дорогом сердцу автора Алтае. Картина открывается продолж

О необъяснимом, больших надеждах и о тех, кого выталкивает вода

Фильм Лукреции Мартель, чья российская премьера состоялась на кинофестивале "Дух огня" в Ханты-Мансийске, покажут 7 марта в московском Центре документального кино. Дон Диего де Зама, колониальный чиновник в Асунсьоне, стареет. Он стремится завершить службу у черта на куличках и страстно желает перевода, даже не в метрополию – в Лерму, где осталась семья. Вот и все, что о нем известно. Остальное режиссер Лукреция Мартель, как ворожея, выбирает из дрожащего воздуха. Ее невод приносит на экран мираж за миражом, мертвецов, призраков, тени, внутренние голоса – и это лишь часть фантастической работы со звуком. Главный мираж – сам Новый Свет в глазах Замы. Этот зыбкий мир с его пагубной чувственностью невыносим ему своей новизной, неисчерпанностью, не