Вышли два первых тома грандиозного труда «Энциклопедия русского авангарда»

Энциклопедия — это ведь что? Завершённый цикл знаний о предмете. Бывают очень разные циклопедии. Есть «Евгений Онегин» — энциклопедия русской жизни («Боюсь, брусничная вода мне не наделала б вреда»). А есть, например, «Лексикон Техникум» Джона Харриса (1704 г.) или «Энциклопедия алюминия» Дерипаски в двух томах. Есть Дидро, который считал, что «цель энциклопедии — собрать знания, рассеянные по свету, привести их в систему, понятную для людей, ныне живущих, и передать тем, кто придёт после нас». Дидро и Д’Аламбер собрали с этой целью 28 томов плюс 7 вспомогательных. Не так уж много (возможно, прислушались к совету Вольтера бросать в огонь всё, что им не нравилось). В «Британнике&ra

Яна Гришина, публикатор дневников Михаила Пришвина, рассказывает историю их издания

Дом-музей М.М. Пришвина в деревне Дунино ИТАР/ТАСС За 5 километров от подмосковного Звенигорода находится Дунино – деревня, где после войны поселился с женой писатель Михаил Михайлович Пришвин. После его смерти в 1954 году в их доме с верандой открылся музей. Здесь Валерия Дмитриевна хранила и расшифровывала дневниковые записи мужа. Пришвин вел их полвека. Ничего похожего в русской литературе нет. Впервые без купюр дневники начали публиковать в 1991 году. Уже вышли 14 томов, на подходе 15-й, но добрались только до военного времени. Записи последних пришвинских лет еще ждут публикации. По самым строгим меркам, это один из важнейших издательских проектов последних десятилетий.  Советская литературная иерархия определила Пришвина в «певцы природы», зато

Из «Путевого блокнота» священника Георгия Чистякова: об истории, тёмных аллеях и о лучшей защите в пути, который, как сказано, неисповедим

«Кредо» ― credo ― с латыни переводится как «верую». Известно выражение, приписываемое христианскому мыслителю II–III веков Тертуллиану, «верую, ибо абсурдно». Здесь я буду рассказывать о том, как люди верят. Как это бывает неожиданно и противоречиво. Или ― подлинно и откровенно. Какой абсурдной иногда выглядит та религиозность, что заняла сегодня одно из главных мест на исторической сцене. Ещё лет двадцать назад казалось, будто вера стала личным делом частного человека. Ну, а если верить известному социологу Питеру Бергеру, «современный мир столь же яростно религиозен, каким был всегда». И вот уже выражение «исламский терроризм» звучит для нашего уха чем-то совершенно привычным. А у большинства наших соотечественников тез

О том, как польский поэт ХХ века встречает ренессансного художника Пьеро делла Франческа и проникается к нему величайшей любовью

Книжки эссе об искусстве польского поэта, драматурга, переводчика, родившегося во Львове, дважды выходили по-русски. Сборник 2004 года «Варвар в саду» прошёл практически незамеченным. Изданный летом «Натюрморт с удилами» про голландскую живопись стал громким событием. «Натюрморт» вы можете найти в продаже, а «варвар» давно кончился, в интернете его нет, и мы договорились с издательством выложить в сеть текст из уже недоступного Херберта. В публикуемой главе автор рассказывает о том, как шёл к пониманию картин Пьеро делла Франческа. Путь этот проделан также и ногами. Картины и фрески рассеяны по музеям и монастырям, и путешествие к ним превращается в насыщенный квест. Бродский называл Збигнева Херберта (1924–1998) лучшим лириком, пишущим

Вышел в свет цитатник лидера «Аквариума»

«Аквариум». Это чистый передвижной монастырь. Среднее между цирком и монастырем. Монастырь-цирк. Он также похож на пиратскую команду или изолированный отряд крестоносцев. Мы делаем то, что делаем, а если получаем за это деньги, то делим их в пропорции, в которой привыкли делить. Те же, для кого деньги — главное, напоминают мне анекдот про людей, которые ограбили водочный завод, украли десять ящиков водки, продали, а деньги пропили. Когда состав начинает ссориться друг с другом, я немедленно стараюсь из группы свалить. Потом на новом месте возникает совершенно новый «Аквариум» — как правило, с теми же самыми людьми. Буддизм. Когда Будда достиг состояния просветления, первое, что он сказал, оглядевшись вокруг: «Господи, они же все Будды!»

О новой книге историка кино Евгения Марголита

Евгений Марголит. Живые и мертвое. Заметки к истории советского кино 1920–1960-х годов.  СПб.: Сеанс, 2012. 224 с. Ни одна книга по истории кино до сих пор не становилась универсальным ключом к истории страны. Теперь такая книга есть, и она уловляет не только исторические, но и бытийные процессы даже точнее и чище, чем фундаментальные труды специалистов-историков. Не потому только, что у ее автора абсолютный слух, какой бывает у музыкантов и у врачей милостью Божьей. Не потому, что советская история здесь постигается посредством такого инструмента, как искусство. Важно, что наблюдая историю кино, Евгений Яковлевич Марголит обращается к устройству живых душ и характеров, к идее становления и её проекциям на исторический ландшафт. Это становление личности тех, кто в зале, и кт