О книге «Король утопленников» Алексея Цветкова-младшего

Алексей Цветков. Король утопленников. Прозаические тексты Алексея Цветкова, расставленные по размеру. Commonplace, 2014 Цветкова начинаешь читать не без опаски: репутация радикального марксиста-публициста, агитатора и пропагандиста – писатель, к примеру, активно сотрудничал с Лимоновым,  - настораживает и мешает. Уже в первом тексте про старушку, внушение которой голодному котенку - «все есть хотят!» оборачивается жутковатым «все есть котят!» мерещится нечто революционное. Однако, как и в случае с Лимоновым, чьи политические взгляды не мешают ему быть прекрасным писателем, опасения скоро развеиваются: если и есть социальность в книге Цветкова, то такая, которую можно повернуть как угодно. Если и есть революционность, то скорее эстетическая, как у лю

Там, где чудища живут, или Левиафан в мировой литературе: от абстрактного зла к реальному государству

К выходу на экраны фильма Андрея Звягинцева "Левиафан" мы отыскали представителей этого вида в книгах прежних веков. …Из-за этакой гады забылся в человеке человек! – восклицает астафьевский герой, запутавшись посреди Енисея в собственных снастях, которые расставил на царь-рыбу – огромного осетра, и обреченный на медленную мучительную смерть. Бог и Астафьев прощают его, Игнатьич выпутывается, а осетр, по всей видимости, гибнет. Конечно, Астафьев не держал в уме царь-рыбу ни как олицетворение государственной мощи, ни как библейского левиафана. Но сам образ огромной рыбины, обитающей во враждебной среде и из глубин постоянно грозящей человеку гибелью, наверняка, в подсознании писателя бился. Нечто изначально чуждое, непонятное, мощное, непредсказуемо

Очерк Шарля Бодлера о том, чем непреходящий комизм отличается от сиюминутного

  Художник мудрый пред тобой, Сатир пронзительных создатель. Он учит каждого, читатель, Смеяться над самим собой.   Его насмешка не проста. Он с прозорливостью великой Бичует Зло со всею кликой, И в этом - сердца красота.   Французский поэт Шарль Бодлер посвятил эти строчки соотечественнику и современнику карикатуристу Оноре Домье. Интерес Бодлера к такому, казалось бы, простому и грубому жанру как карикатура не случаен. Он хорошо знал этот предмет, когда писал: казнить насмешкою сердца - смешное средство, и чары ужаса лишь сильных опьянят! Его собственные рифмованные, мрачные, но яркие карикатуры особенно мрачны и убедительны в знаменитой Пляске Смерти из книги «Цветы зла»: Глаза бездонные чернеют пустотою, И череп зыбле

Книжная история бесчинств

Я абсолютно уверен, что кощунство и вера несовместны. Это вещи разного порядка – не бывает такой веры, которую можно «окощунить». Если Бога можно оскорбить, это уже не Бог. Если веру в Бога можно оскорбить, это уже не истинная вера. Стенания о религиозном кощунстве всегда выдают явную недостаточность веры. Такой стенающий маловер вполне способен потребовать осуждения кощунника вплоть до смертной казни. А то и убить самолично. То есть пойти на величайшее преступление, потому что убийство – это самый антибожественный поступок. Это я и буду иметь в виду, пускаясь в экскурс по религиозным «кощунствам» в мировой литературе. Одно то, что книгам  и трактатам давалось такое определение, говорит о том, насколько люди в большинстве своем далеки от веры, вн

О жизни, как она есть, и как ее нет

Чем «Золотой Глобус» лучше «Оскара»? Ну, во-первых, его присуждают 80 человек аккредитованных при Голливуде журналистов, которые по долгу службы вынуждены смотреть фильмы, за которые они голосуют, - в отличие от пяти с лишним тысяч членов Американской киноакадемии. Многие из академиков - люди пожилые, усталые или, наоборот, слишком занятые, чтобы ознакомиться со всеми фильмами, которые им присылают. Эти фильмы в неплохом качестве часто можно встретить на пиратском рынке с титром For awards consideration only. Поэтому «Оскар» присуждается, скорее, исходя из соображений личной дружбы, симпатии или престижа, в отличие от более демократичного и менее подверженного предрассудкам и предубеждениям «Глобуса». Среди его лауреатов и номинантов в этом г

О Пелевине, Барсковой, лишних людях и героях не нашего времени

Подведение итогов задача неблагодарная – все равно что-то упустишь, где-то согрешишь пристрастностью, в чем-то недосмотришь. Однако даже такую безаршинную материю, как литературное творчество, время от времени полезно раскладывать по полочкам. Мне понадобится некий эталон, в сравнении с которым удобно это проделать. За эталон грех не взять роман главного юбиляра уходящего года Михаила Лермонтова. Вряд ли кто-то отважится оспорить, что «Герой нашего времени» - безупречное явление в русской прозе. Важно и то, что роман дал жизнь одному из популярных типов русского героя - «лишнему человеку», который успешно дожил до наших дней, и будет жить еще очень долго. Боюсь, что и до тех пор, пока жива сама русская литература.   Любопытно, что в ту же сам

Хоры мостить не урлу собачить в новой книге Андрея Волоса

Андрей Волос. Из жизни одноглавого. Роман с попугаем. ОГИ. 2014 Если судить по количеству наград, то Андрей Волос - один из самых успешных писателей в России. Его роман "Хуррамабад" в 1998 году стал лауреатом премии "Антибукер" и получил Государственную премию России 2000 года. В прошлом году книга "Возвращение в Панджруд" удостоилась "Русского Букера". И это помимо премий, что присуждают своим авторам редакции толстых журналов. "Хуррамабад" рассказывал о судьбе жителей Таджикистана после распада СССР. В "Недвижимости" Волос описал собственный опыт работы риэлтором. Действие антиутопии "Маскавская Мекка" происходит в мегаполисе Маскав, образованном на месте Москвы. Наконец, "Возвращение в Панджруд" -

О хоббите Бильбо, гноме Торине, драконе Смоге, поваре Кейси Райбеке, и о том, что случится, когда Индиана Джонс найдет Кольцо Всевластья

      инальная часть трилогии Питера Джексона по "Хоббиту" – "Битва пяти воинств" вот уже неделю триумфально шествует по мировым экранам, и с момента премьеры в тридцати семи странах (из которых только семь можно причислить к рынкам-мейджорам) создатели фильма уже успели положить в свои кармашки больше 122 миллионов долларов. Во вторник самая короткая из всех толкиновских экранизаций, предпринятых Джексоном (всего-то 2 часа 24 минуты), вышла на американские, а также испанские, итальянские и южнокорейские экраны. В Австралии фильм выйдет в прокат сразу после Рождества, а в Китае - в конце января. О кассовом успехе "Битвы" можно совершенно точно не беспокоиться, но у Максима Андреева и Станислава Ф. Ростоцкого накопилось немало

"Повседневная жизнь блокадного Ленинграда" Сергея Ярова. Лауреат премии "Просветитель"

Историк Сергей Яров, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге и РГПУ им. А. И. Герцена, стал лауреатом премии «Просветитель» в номинации  «Гуманитарные науки».  Два года назад публиковалась его книга "Блокадная этика". Для знакомства с новой книгой исследователя блокадного Ленинграда, посвященной необходимости сопротивляться и умению сохранить себя в нечеловеческих условиях, Культпро выбрал главу "Досуг" – о театре, кино, книгах, об их зрителе и читателе в самое «смертное» время, и о том, какой есть выбор, когда невозможно выбирать. Эпиграфом к книге - дневниковая запись Михаила Пришвина, сделанная в марте 1942 года: Выслушали женщину из Ленинграда, башмачную закройщицу… Стала&n

Суффикс как разгадка, а также о путешествиях во времени

Олег Радзинский. Агафонкин и Время. Corpus. 2014   Эту книгу автор представил на недавней ярмарке nonfictio№16. В премиальные списки уходящего года она, разумеется, не вошла, зато войдет, уверен, в следующем году. И вот почему. С первых же строк очевидно: "Агафонкин" продолжает традицию прозы братьев Стругацких. Хотя не только ее, а и некоторые другие, но о них позже. Сюжет фантастический: главный герой работает курьером во времени. Свободно перемещаясь в хронологических координатах в любую эпоху, а точнее в любое Событие, он доставляет Адресату, обитающему в этом Событии некую инструкцию от некого демиурга. В числе прочего курьер частенько возит из 2014 года инструкции ленинградскому мальчику Володе Путину. В частности и такую, которая убеждает того серьезно занять